Откуда берутся детские книги: взгляд писателя

Детский писатель, журналист

Александр Венедиктович Стрельцов (Поликарпов) 

Мальчику или девочке подарили новую книгу. Первым делом ребёнок пролистал её и рассмотрел картинки. Если картинки заинтересовали, разожгли его любопытство, то он захочет узнать и о чём эта книга, что в ней написано. Ребёнок начинает читать книгу. Или просит кого-нибудь из старших прочитать ему, если сам читать ещё не умеет.

Любознательные мальчик или девочка, познакомившись с новой книгой, могут задать родителям вопрос: «Откуда берутся детские книги? Как они получаются?»

Родители на подобные вопросы чаще всего отшучиваются: «Откуда-откуда? Из магазина!» Ребёнок запоминает этот ответ и не скоро потом вновь погружается, если погружается, в размышления, каким же образом всё-таки возникла новая красивая интересная книга?

Однако знать, или, хотя бы, представлять себе процесс появления книги совсем неплохо. Неплохо уж только потому, что подобное знание, если и не вызовет уважение к книгам и желание читать их, то, по крайней мере, не позволит относиться к книге как к ненужной, бесполезной вещи.

Подобно тому, как в основе любого разумного действия лежит мысль, в основе любой книги лежит авторский замысел. Не было бы авторов – писателей – не было бы и книг.

Замысел – это в самом общем виде идея произведения и способ её реализации. То есть в замысле автор отвечает себе на вопросы: о чём хочу рассказать? для чего хочу это рассказать? как это рассказать? что хочу этим сказать?

Как возникает замысел? Единой общей схемы нет и быть не может. Сколько писателей – столько и творческих путей. Я не возьмусь и не смогу перечислить их все. Однако некоторые типичные моменты возникновения литературной идеи, замысла можно проследить.

Так, например, замысел может быть развитием давно существовавшего сюжета или новой трактовкой известного литературного героя, использованием известных персонажей в новой ситуации. Такие замыслы возникают, чаще всего, на основе народных сказок. «Ивашка из Дворца пионеров» Эдуарда Успенского, «Вовка в тридевятом царстве» Вадима Коростылёва. Сказочный великан превращается в постового дядю Стёпу у Сергея Михалкова, персонаж восточных сказок джинн дружит с советскими пионерами у Лазаря Лагина. Подобных примеров очень много.

Замысел может быть связан с заимствованием творческой идеи и её переосмыслением в соответствии с фантазией автора. Известные примеры: Пиноккио – Буратино, Волшебник Страны Оз – Волшебник Изумрудного города. А лесные человечки во главе с Незнайкой из известного в начале 20 века комикса американского карикатуриста Палмера Кокса вдохновили даже двух писателей: Анну Хольсон на сказку «Царство малюток» и, вероятно, Николая Носова на серию книг о приключениях коротышек из Цветочного города.

Сложные социальные явления, показанные в доступной для детей форме – также вариант замысла. («Три толстяка» Юрия Олеши). Серьёзные философско-мировоззренческие темы, такие, например, как сосуществование добра и зла, правды и лжи также интересуют детских писателей и переосмысливаются ими в чудесные книги. («Королевство Кривых зеркал» Виталия Губарева).

Много детских книг написано на основе биографических воспоминаний авторов. Перечисляю первое, что приходит на память. «Детство Тёмы» Николая Гарина-Михайловского, «Детские годы Багрова-внука» Сергея Аксакова, «Детство» Льва Толстого, «Кадеты» Александра Куприна, «Детство Никиты» Алексея Толстого, «Детство» Максима Горького, «Республика ШКИД» Алексея Пантелеева и Григория Белых, «Я, бабушка, Илико и Илларион» Нодара Думбадзе, «Похороните меня за плинтусом» Павла Санаева.

Замысел может родиться, казалось бы, из ничего. Из случайно услышанного слова, из запавшей в памяти фразы.

Эдуард Успенский вспоминал, что «Чебурашка» появился как следствие встречи с маленькой девочкой, которая пыталась усадить игрушку, а она у неё всё падала и падала. «Опять чебурахнулся! Опять чебурахнулся!» - повторяла девочка.

Я услышал, как, выходя из школы, первоклассница в огромных бантах говорила поджидающей её бабушке: «Бабушка! Все на перемене бесились, а я читала!» Сейчас же возник сценарный сюжет для «Ералаша».

Окончание уроков. Дети выбегают к встречающим их родителям, бабушкам, дедушкам. Все на разные лады говорят одну и ту же фразу: «Все бесились, я читал, читала». Наконец на опустевшее крыльцо выходит мальчик. Брюки измяты. Из-за пояса выбилась рубашка. Пуговицы на пиджаке, кроме одной, оторваны. Волосы взлохмачены. Под глазом синяк. Вздыхает и тоже произносит: «Бабушка! На перемене все бесились, а я читал. Больше всех!»

Центром замысла может стать какая-либо вещь, предмет. Обувь («Волшебная калоша» Марка Сергеева), коробок спичек («Шёл по городу волшебник» Юрия Томина), игрушка («Стойкий оловянный солдатик» Ханса-Христиана Андерсена).

Идея произведения, в конце концов, может и не принадлежать автору. Её могут предложить писателю собратья по перу, издатель, какая-либо организация, заинтересованная в подобном произведении, государство, даже собственные сын или дочь. Так, например, идея моей книги «Тайна Железной горы» принадлежит дочери Ольге. Роман Александра Фадеева «Молодая гвардия» - государственный заказ. Книги по популяризации специальных знаний (правовых, религиозных и т.п.) часто заказываются соответствующими организациями. Книги известной серии ЖЗЛ – как правило, пишутся по предложению издательства. Классический пример писательского братства – передача  Пушкиным  Гоголю своей идеи будущего «Ревизора».

Пишут все писатели тоже по-разному. Кто-то любит работать с утра, кто-то по вечерам. Кто-то просиживает над сочинением ночи, кто-то сидит за письменным столом в течение дня, иногда прерываясь для других занятий. Кто-то занимается творчеством каждый день, кто-то не подходит к тексту неделями. И объёмы написанного за день тоже неодинаковы. Одни выписывают несколько страниц, другие – несколько строк.

Однако, начиная писать, все писатели становятся перед выбором: либо составляют план произведения, либо пишут без плана, сохраняя узловые моменты сюжета и главные сюжетные линии в своей памяти.

План позволяет заложить в будущее творение чёткую и жёсткую структуру, определить количество глав и более-менее точно – число страниц, разметить развитие сюжета по объему, увидеть наполнение глав и скорректировать его, добавив или убрав какие-то эпизоды.

Работа без плана, когда автор «пробивается как в туман от пролога к эпилогу», позволяет создать произведение менее строгое структурно и содержательно, даёт возможность вольных авторских отступлений, большей свободы для персонажей, но чревата потерей сюжетных линий и в целом «провисанием» сюжета. Такая работа провоцирует автора на многословие, что не всегда нравится читателям. Работа без плана подходит для жанра воспоминаний, размышлений, рассуждений, а также для небольших по объёму произведений.

Ещё один важный момент – выбор стиля изложения. Вновь вспоминая Окуджаву, его слова о том, что «каждый пишет, как он дышит», нужно заметить, что это не совсем так. То есть, безусловно верно, что каждый пишет о том, что у него на сердце и в душе, но литературно писатель может донести свои мысли различными способами. Он может вести повествование от первого лица и тогда перед нами стиль самого автора. Хотя и здесь играет роль адресат. Роман для взрослых писатель напишет в одном стиле, повесть для детей – в другом. Статью в научный журнал – в третьем, а публицистическую заметку в газету – в четвёртом.

Сложнее определиться со стилем, когда рассказ идёт от первого лица, но это лицо – не писатель, а один из героев или вымышленный рассказчик. Писатель ведь должен не только придумать и продумать этот образ во всех мелочах, но и начать жить и думать как его персонаж, смотреть на мир его глазами. Например, если изложение идёт от лица подростка, то писатель должен заговорить языком подростка, осмысливать события с позиции подростка, реагировать на них как подросток. При этом, учитывая, что подростки законченных зрелых литературных произведений создать не могут в силу возраста, писатель должен такое произведение, тем не менее, создать. Это очень сложная задача. Чаще случается так, что сквозь первое лицо вымышленное на нас смотрит всё-таки лицо первое писательское.

Однако обычно выбирают повествование от третьего лица, где автор, а за ним и читатели, становятся как бы сторонними наблюдателями разворачивающихся событий. Это самый привычный для читателя стиль, стиль сказок, рассказов, большинства повестей и романов. «Жил-был старик и было у него три сына. Двое умных, а третий дурак». Этот стиль наиболее распространён и среди писателей, так как позволяет им изложить задуманную историю без излишних напряжений, кто как умеет.

Нередко детские писатели, но не все и не всегда, определяют для себя и этические рамки взаимодействия с ребёнком. То есть решают, что может быть в произведении, а чего в нём не должно быть никогда.

Есть такой «внутренний цензор» и у меня. Я решил однажды, что в том, что я делаю для детей, не будет глупости, пошлости и жестокости. Тут нужно заметить, что, разумеется, никто нарочно в книгах, например, глупостей старается не писать и вся суть заключается в личностной оценке того или иного этического критерия. Так, для меня вовсе не вершина мудрости – сообщать в произведении вещи очевидные и всем известные, иначе, как определённым порядком и невозможные. «На востоке всходило солнце». А где оно ещё может всходить? На севере? «На бугорке зеленела выросшая из земли трава». Откуда она ещё может вырасти? Не меньшей глупостью в моих глазах выглядят авторские «открытия» типа «задних фар автомобиля» - фары, даже из этимологии, могут быть только передними. Или «горницы в землянке» - горница, от «горий» - верхний, может быть только наверху. Точно также не являются жёстко и однозначно определёнными и другие морально-нравственные понятия. Что один автор считает недопустимой пошлостью, другой будет выдавать за жизненную правду. Что один автор не станет включать даже в проходной эпизод, полагая жестоким, то другой построит на этом весь сюжет произведения.

Некогда мне попался рассказ, а, скорее, газетная статья, где речь шла о маленьких детях, которые мучили котёнка. Они защемляли ему лапки, наступали на хвостик, тянули за уши и усы, выкололи глаза и, в конце концов, убили, ударив головой об асфальт. Автор статьи, женщина, красочно всё описав, доказывала, что в действиях детей нет жестокости, они не издевались над животным, а лишь познавали мир, стремились узнать как «устроен» котёнок и что значит «умереть».

Есть или нет, сейчас не об этом, а о том, что подобный натурализм, на мой взгляд, в детской литературе совершенно излишен. Всякому откровению своё время. Будет готова психика принять такие знания, научится защищать себя от эмоциональных перегрузок – человек сам воспримет то, что посчитает для себя допустимым и в тех количествах, которые не изуродуют его души. А преждевременные сцены жестокости и насилия – это что-то даже не из разряда глупости, а из намеренного морального растления детства.

В процессе работы над произведением писатель решает и немало других вопросов, которые неизбежно возникают при сочинении текстов любых литературных форм и жанров.

Язык повествования. Один из важнейших вопросов. Плохой русский язык может убить хороший замысел и, наоборот, красивый, живой язык в состоянии «вытянуть» относительно слабый сюжет. Что значит плохой литературный язык? По моему мнению, - это, прежде всего, язык бедный, скудный по лексическому наполнению. Но и перенасыщенный разнообразной лексикой язык тоже хорошим не назовёшь. С удовольствием читается текст, где интуиция и вкус писателя помогли ему найти правильное соотношение в использовании слов из различных языковых групп: литературных, разговорных, просторечий, сленга, канцеляризмов, профессиональных терминов, архаизмов, иностранных слов и даже вульгаризмов. Красиво смотрится и текст, где удалось оптимизировать его грамматическое конструирование. Где нет сложных тяжеловесных предложений с множеством вводных и придаточных, но, который, также, и не упрощён до примитивизма. Одним словом, язык произведения – это визитная карточка писателя. Насколько богат его духовный мир и разнообразен лексический запас, настолько и интересным будет язык произведения. Вопрос языкового решения произведения особенно важен для детской литературы. Словарный запас ребёнка пока невелик, а произведение, с одной стороны, должно быть понятно ему без сносок и ссылок, а, с другой стороны, тонко, ненавязчиво и органично помочь расширить этот запас.

Ещё один вопрос, который необходимо упомянуть – это сюжет. Для детской книги увлекательный напряжённый сюжет – обязателен. Скучное произведение читать никто не будет. Увлекательность и напряжённость сюжета детской прозаической книги обеспечивают, по моему мнению, как правило, три сюжетно-жанровых приёма: конфликт, приключение и абсурд. Конфликт между добром и злом, правдой и ложью, мудростью и глупостью, конфликт поколений и т.д. заставляет переживать. Приключение разжигает любопытство. Абсурд веселит. В произведении могут быть как все три составляющие элемента (Лия Гераскина «В стране невыученных уроков»), так и любой из них, или в любом сочетании. Например, «Пятнадцатилетний капитан» Жюля Верна (конфликт, приключение); «Краденое солнце» Корнея Чуковского (конфликт, абсурд); «Приключения барона Мюнхгаузена» Р-Э. Распэ (приключение, абсурд); «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара (конфликт), «Что я видел» Бориса Жидкова (приключение), «Ехал Ваня на коне» Эдуарда Успенского (абсурд).

Но вот сюжет прописан, характеры героев отшлифованы, средства художественной выразительности найдены, авторские мысли вложены. Произведение, с точки зрения писателя, готово к публикации.

Готовое произведение автор передаёт в издательство. Такое произведение по-старому называется рукописью, хотя рукописные тексты издательства давно не принимают, а требуют текст, распечатанный на принтере или представленный в электронном виде.

В издательстве решают, прежде всего, главный вопрос: издавать или не издавать произведение в виде книги. Решение зависит от целого ряда факторов, но определяющими являются, пожалуй, два: литературные достоинства произведения и коммерческий успех.

Литературные достоинства, качество рукописи, а также познавательную, поучительную ценность произведения определяет человек, которого называют редактором или литературным редактором. Часто редактор прибегает к помощи экспертов – специалистов по детской литературе. Эксперты оценивают новизну и увлекательность сюжета, уровень литературного языка автора, соответствие содержания возрастным потребностям читателей и некоторые другие вопросы. В результате составляют своё заключение по произведению и дают рекомендацию: достойна рукопись стать книгой или нет.

Возможность коммерческого успеха или, другими словами, вероятность книжных продаж, рассчитывают другие специалисты – маркетологи. Маркетолог знает рынок детской литературы и отслеживает все изменения в нём. Каких авторов покупают и почему, какие жанры сейчас наиболее востребованы, какое полиграфическое и художественное оформление книг предпочитают покупатели, книги для какой возрастной аудитории пользуются наибольшим спросом, какой объём книги наиболее привлекателен для читателей и тому подобное.

Заключение маркетолога и коммерческой службы издательства нередко является более важным, чем заключение литературного редактора. Даже если редактор посчитает рукопись замечательной и автора новым литературным гением, а коммерческая служба не гарантирует продажи и части тиража, то издание книги, скорее всего, не состоится и рукопись будет возвращена автору.

Но, будем считать, всё сложилось благополучно. Рукопись одобрена и её поставили в издательский план. Тут вступают в дело другие сотрудники издательства: художественный редактор, корректор, технический редактор, верстальщик.

Главным в этой команде остаётся литературный редактор, которого теперь называют выпускающим редактором. Теперь весь процесс издания книги, от внесения редакторской правки до упаковки готовых книг в пачки, находится под его контролем. Выпускающий редактор отправляет экземпляры авторской рукописи художественному редактору и корректору.

Художественный редактор решает, как будет выглядеть будущая книга, а корректор проверяет грамматику текста.

Художественный редактор приглашает художника, которому поручает проиллюстрировать книгу. Это очень ответственный момент. От выбора художника, от того, какие рисунки он сделает, прямо зависит, обратит ли внимание на книгу покупатель, заметит ли её на витрине среди других книг. Но главное – художник создаёт зримые образы литературных персонажей. В этом смысле он становится соавтором писателя. Ведь его видение героев произведения воспримут потом тысячи читателей. Зачастую популярность книги, особенно детской книги, её долголетие, обеспечивает не столько текст писателя, сколько рисунки художника. И уж совсем бывает замечательно, когда писатель и художник достойны друг друга. Тогда их содружество порождает поистине книжные шедевры. 

Важный вопрос при иллюстрировании текста – какими должны быть рисунки: цветными или чёрно-белыми? Казалось бы, ответ прост: картинки в детских книгах должны быть цветными, поскольку они зрелищнее, во взрослых – чёрно-белыми или отсутствовать вовсе, поскольку зрелище там уже ни к чему. Однако не всё так однозначно. Многие читатели старшего поколения помнят, какое это было в детстве увлекательное занятие – раскрашивать цветными карандашами чёрно-белые рисунки в книгах. Даже специальные раскраски увлекали значительно меньше. Почему? Потому что, закрашивая книжные иллюстрации, ребёнок как бы досоздавал образ, придуманный писателем и художником. Он тоже становился творцом. И не просто творцом. Цветом он выражал своё отношение к тому или иному герою произведения. Положительные герои и героини выходили красавцами и красавицами, а злодеям я, например, даже лица закрашивал чёрным цветом. И, когда возник вопрос, как иллюстрировать мои книги, я, вспомнив детские предпочтения, настоял на чёрно-белом варианте, который блестяще исполнила художница Ксения Рязанова. Время показало, что я не ошибся. На встречах с читателями дети приносят мне в подарок раскрашенные ими картинки, но не в книгах – дети теперь сообразительные, - а скопированные на отдельных листах.

Почему я придаю этому такое значение? Вновь вспоминая собственный опыт, могу сказать, что даже сейчас, к шестидесяти годам, не забыл многие из тех тоненьких книжонок, над которыми поработала не только моя детская душа, но и моя рука с карандашом. И, напротив, тех книг, где иллюстрации были цветными, и моего участия не требовалось, я не помню почти ни одной. Думаю, что в процессе литературного образования, подобное досоздание зрительного образа героев могло бы стать успешным приёмом для развития интереса к книге на уровне детского сада.

Но вот художник завершил свою работу. Внёс необходимую правку редактор. Справился со своей задачей корректор. Теперь текст рукопись и рисунки предаются верстальщику. Верстальщик – это специалист, который делает виртуальную, компьютерную версию книги, так называемый оригинал-макет, и готовит этот макет для типографии.

Верстальщик на экране монитора создаёт страницы будущей книги, располагает на них текст, вставляет, где необходимо, преобразованные в электронный вид иллюстрации, задаёт нужные шрифты заголовкам, проставляет номера страниц, конструирует обложку книги, то есть делает настоящую книгу, но только в электронном виде.

Работу верстальщика, готовую вёрстку, проверяют выпускающий редактор, вновь корректор, автор произведения и технический редактор. Если первые три обращают внимание на какие-то неточности, ошибки, которые не заметили раньше, а также на качество вёрстки, то технического редактора интересуют соответственно технические параметры оригинал-макета. Не вдаваясь в ненужные здесь подробности, скажем только, что книга – это не только предмет культуры, но и техническое изделие. Существует технологический процесс её производства, которому оригинал-макет должен соответствовать. Вот на это соответствие и проверяет работу верстальщика технический редактор.

Всё в порядке. Оригинал-макет отправляют в типографию. Там страницы книги отпечатают на бумаге на одной из типографских машин. Страницы порежут в нужный формат. Если книжка тонкая, то соединят страницы проволочной скрепкой. Если толстая, то вначале сошьют страницы в несколько тетрадей, а тетради переплетут между собой. Получится так называемый книжный блок. Блок вставят в картонную обложку и соединят их. Получится, наконец-то, книга в том виде, к которому мы привыкли. В терминах издательства – готовый товар.

Теперь останется только упаковать товар в пачки, пачки привезти на склад, а со склада отправить по магазинам.

И самый последний шаг. Папа или мама идут с ребёнком в магазин, выбирают книгу и дома объясняют мальчику или девочке, как и откуда взялось это красивое интересное чудо.